День, не заладившийся с самого утра, напоминал сюжет фильма. «День сурка». Я, обычно насмехавшаяся над всей иронией и поучительностью картины, невольно, не без неприязни, сегодня, как никогда, почувствовала себя Биллом Мюрреем, который день ото дня жил тем же днем, в том же городе, с теми же людьми и ситуациями. Невольно я представляю себя через десять-пятнадцать лет, так и выписывавшую штрафы злостным нарушителям парковки. Картина предстала столь неприятной, что меня передергивает от одной только мысли о такой возможности развития, а точнее неразвития своей карьеры. Сплошной день сурка. К столь мрачным мыслям меня подвел разговор с сержантом.
А ведь день с первыми лучами солнца вписался далеко не в лучшие. Стоит начать с того, что одно только раннее пробуждение не вселяет радости, что уже говорить об остальном. Утренняя ссора с Рене уже стала каким-то обязательным ритуалом, поэтому, я почти не удивилась, откуда же у сестры столько сил на споры о том, кто первый пойдет в душ: я, собирающаяся на работу, или она, только вернувшаяся со смены. Выиграв тот поединок, я была уверена в том, что дальше все будет куда радужнее. Но закончившийся кофе, опаздывающий напарник и личный разговор с начальством подкосили мою уверенность.
Только зайдя в участок, как слышу о том, что меня ждет сержант. В тот момент я понимаю, что моя утренняя победа была единственной за сегодня. Сержант никогда так просто не вызывает к себе «на ковер», и я очень надеялась, что подобный «вызов» будет тогда, когда меня решат задействовать в каком-то очередном расследовании из-за нехватки рук или из-за моего повышения, о котором я грезила уже не первый день. Поднимаюсь на нужный этаж, прохожу вперед, быстро обвожу взглядом пустые столы и стулья, смотрю на доску, где были уже сделаны наметки по поводу очередного преступника и несколько фотографий. С сожалением понимаю, что все уехали расследовать дело. Не успеваю подойти к двери сержанта и постучать, как дверь распахивается и он, надевая на ходу куртку, бросает фразу, которая обескураживает меня. «Я не переношу романов в моем отделе». Стою с минуту и после того, как сержант скрывается, спускаясь по лестнице, растерянно смотрю перед собой. Слегка покачиваю головой, отгоняя ненужные мысли, и, быстро спустившись вниз по ступенькам, узнаю, что напарник все еще опаздывает. Фыркнув, собираю волосы в незатейливый хвост, беру записку дежурного сержанта с пометками, кого надо навестить с проверкой. Тихо злорадствую относительно того, и спешу начать свой рабочий день.
Второй час патрулирования нагоняет тоску, заставляя задуматься о дне сурка. Осознание того, что я не вынесу одного только выписывания штрафов, жутко раздражало. Чтобы как-то отвлечься от неприятных мыслей, я останавливаю машину и подхожу к одному из уличных ларьков за кофе. Я не успеваю расплатиться, когда слышу крик на другой стороне дороги.
- Офицер! Офицер! Я хочу заявить об ограблении! Немедленно! Сейчас же!¬ – Активно жестикулируя, мужчина скрылся в здании булочной. Не успев сделать и глотка кофе, я возвращаю в руки продавца и спешу за мужчиной, попутно доставая из кобуры пистолет. Захожу в булочную и удивленно перевожу взгляд с запыхавшегося владельца, который не в силах был даже что-то вымолвить от возмущения, лишь продолжая эмоционально жестикулировать, на паренька, смиренно сидевшего за столиком с опущенной головой. Опускаю пистолет, который я все еще сжимала на случай непредвиденной ситуации, и убираю его обратно в кобуру, слыша сбивчивые объяснения булочника, больше похожие на обрывки фраз. Как оказалось, именно этот самый смиренный мальчишка, которого, как я успела понять, зовут Лэсли, украл его выручку. Я снова перевожу взгляд с одного на другого, смотря на них так, словно они меня разыгрывают. Воры, даже если и краду, то точно не ждут своей участи столь смиренно, как это делал парень, являвшийся единственным посетителем на данный момент.
– Он, – произношу, попутно несколько неприлично указывая пальцем то на парня, то на булочника, – украл вашу выручку. – делаю акцент на каждом слове, после чего напоминаю себе, что я все же офицер полиции, ожидающий повышения. Выдыхаю и не без труда подавляю свой скептицизм.
– Не могли бы вы закрыть булочную и дать мне возможность взять показания у подозреваемого? – Прошу владельца заведения, предавая лицу самое серьезное выражение, на которое я только способна. Несколько поколебавшись, мужчина все же спешит удовлетворить мою просьбу. Я же достаю блокнот с ручкой, присаживаюсь напротив воришки.
– Я офицер Роман, а ты Лэсли, верно? – Записываю в блокноте его имя, решая не задавать ему очередные стандартные вопросы, по крайне мере до момента подтверждения или опровержения его виновности. – Ну что, Лэсли, неужели тебе родители не говорили, что плохо брать чужие деньги? – Не могу сдержать иронию в голосе, но тут же беру себя в руки.